Невыразимое, неизъяснимое удовольствие - трагичность, отчаяние, скорбь, боль, пронизанные нежностью и надеждой.
Последний раз мы такое видели в Сайкано (особенно в овашке), но там было слишком много сёнена и слишком заурядно. Там было слишком просто и дуболомно.
И вот - именно эти интонации в руках у гениев. Эта вещь доставляет невыразимое эстетическое наслажение, по сравнению с которым (даже Ева) не столь сияет (у Евы иной оттенок, она менее яркая, но более полная тонких переходов).
Здесь же - чистая линия цвета, пронзительная трагичность, садамэ, пронзающее не в форме преначертанного, а в форме неизбежности, в форме, не допускающей возможности убежать окончательно, но сливающейся в последовательности, сходящейся к нулю...
Да, это именно оно - безумная драма последовательности, которая сходится к нулю. Она сходится к нему в бесконечности, до нуля всё ближе, ближе, всё ещё не ноль, но с каждым разом оно всё ближе и сильнее, и никуда от этого не уйти, ибо путь один - в бесконечность, то есть в ноль.
Вот эта безысходая но бесконечная дорога - это и есть история Хомуры. Божественная Трагедия.