Эта история случилась в тот год, когда я провалился на экзаменах в художественный вуз. Обычно стоит мне об этом упомянуть в разговоре, как все спрашивают, в какой, хотя, я не знаю, какой может быть прок в ответе - какая теперь разница-то. Вот если бы я поступил, был бы и смысл отвечать. На самом деле, я не так уж и хотел поступать - год проходив на подготовительные курсы, я понял, что придется рисовать то, что чкажут преподаватели, а не то, что хочется и к сему лежит душа. Почитав форумы, я пришел к выводу, что, если действительно хочешь научиться рисовать, надо будет заниматься самому.
Самому. После школы и четырех лет в колледже, я неочень-то представлял, как это. В первые же дни полсе вылета я составил было программу, по которой твердо решил заниматься, и занимался - неделю или две. Больше не получилось - я понял, что просто не представляю, с чего начинать. Проходив все лето в странном подвешенном состоянии, к концу августа я понял, что не смогу работать без учителя, но и следовать строгой программе тоже не смогу. Желание рисовать у меня было, но что с ним делать, я не знал.
К осени мне в голову пришла мысль, что, быть может, зря я бросил колледж и теплое местечко младшего инженера в московском НИИ, и я начал медленно погружаться в отчаяние. Я уезжал с работы вечером, и вспомниал, как когда-то уезжал с этой же остановки с холстом в большой плоской сумке, красками в рюкзаке и светлым чувством, которое, должно быть, было наполовину надеждой, наполовину желанием.
Шел дождь. Тучи, нависшие серым потолком над крышами домов, отражались в серых лужах, отчего асфальт как будто проваливался в них, словно земля смешивалась с небом. Дома, отражавшиеся в лужах, и машины, носившиеся среди них, - казалось, мир висит в свинцовом небе среди облаков, медленно летящих на восток, навстречу наступающей где-то там ночи. Дома, машины, небо - и я в середине. Вот такие были дни той осенью.
Я подошел к автобусной остановке. Никого не было, только какой-то старик лет шестидесяти прилаживал стремянку возле фонарного столба, к которому кто-то предприимчивый приделал рамку с номерами маршрутов - ее было видно издалека, ни за что не пропустишь. Дед ника не мог установить ровно свою лестницу - то она у него шаталась, то становилась не очень ровно на потрескавшемся асфальте, под которым был другой асфальт, тоже потрескавшийся. Видимо, под ним был третий, но до него процесс придорожной энтропии еще не дошел.
-Извините?
Дед обернулся ко мне. На вид он был крепкий, с открытым лицом, может, даже непьющий, и спортивная шапочка-гребешок придавала ему бодрый вид.
-Да, молодой человек?
-Дайте-ка я подержу вам эту колымагу. - Я решительно взялся за облупившийся каркас - Не дай бог, упадете еще.
