>>1274185
В экспериментальной психологии Жан-Леон Бовуа сделал первый шаг в этом направлении: он изучил парадоксы, возникающие при предоставлении субъекту свободы выбора. Повторные эксперименты установили существование следующего парадокса: если, после получения от двух групп добровольцев согласия на участие в эксперименте, им сообщить, что эксперимент будет связан с чем-то неприятным, даже идущим против этики, и если в этот момент напомнить первой группе, что ее участники обладают свободой выбора, а второй группе ничего не сказать, то в обеих группах один и тот же (очень высокий) процент членов согласится продолжить участие в эксперименте. Это означает, что предоставление формальной свободы выбора не имеет никакого значения: те, кому дарована свобода выбора, будут вести себя так же, как и те, кто ее (без колебаний) отвергают. Это, однако, не означает, что напоминание о свободе выбора не имеет никакого значения: те, кому дарована свобода выбора, будут не только стремиться выбирать то же, что и те, кто ее отрицают; более того, они будут стремиться «рационализировать» свое «свободное» решение о продолжении участия в эксперименте – неспособность вынести так называемый когнитивный диссонанс (осознание того, что они свободно действуют вопреки своим интересам, склонностям, вкусам или нормам), они будут склоны изменять свое мнение о действиях, которые их попросят совершить. Скажем, человека сначала просят принять участие в эксперименте, направленном на изменение привычек, связанных с принятием пищи, для того, чтобы бороться с голодом. Затем, после получения согласия на участие, при первом лабораторном опыте его попросят проглотить живого червяка, напомнив, что, если он находит это действие омерзительным, можно отказаться, поскольку у него есть полная свобода выбора. В большинстве случаев он сделает это, а потом рационализирует этот поступок, говоря себе: «То, о чем меня просят, отвратительно, но я не трус, я должен проявить мужество и самообладание, иначе ученые подумают, что я слабак, который пасует перед малейшим препятствием! Кроме того, в червяке много белков, и их действительно можно использовать для того, чтобы накормить бедняков — кто я такой, чтобы моя мелкая чувствительность послужила помехой такому важному научному эксперименту? И, наконец, быть может, мое отвращение к червям — просто предубеждение, может, червяк не так уж и плох! Разве такая дегустация не является новым и смелым опытом? Что, если это позволит мне открыть неожиданное, слегка извращенное измерение во мне самом, о котором я до сих пор не подозревал?»
