Привет, Ичан,
пикрелейтед - безумные умения. Подскажи, если нетрудно, на что в рамках обучения в будущем обратить внимания. Ну и на самые крупные ошибки в этой картинке.
В качестве фона прилагаю прохладную историю:
[...] и проснулась только на следующее утро от шума с улицы.
Потянувшись, насколько это возможно было в костюме, она вышла наружу в поисках его источника; моргнула раз, другой, ослепленная показавшимся ярким после темного коридора светом не набравшего еще полную силу утреннего солнца, и окинула быстрым взглядом пространство за дверью.
Вроде все было как прежде: пыльная площадка, замусоренная за долгие дни после Опустошения, россыпи стреляных гильз, которыми изо дня в день играл скучающий на безлюдье ветер, ящики с надписью "AB-42CS", дожидающиеся своего часа, древний журнал, который Меланхолия каждый вечер пыталась читать - не от интереса, а больше с тоски - и который каждый же вечер снова отбрасывала в сторону на пыльный бетон, пустые улицы раскинувшегося у подножия холма города, изувеченного и брошенного: все это было привычным, знакомым и осточертевшим до зубной боли. И все же что-то отличалось.
Только сейчас Меланхолия поняла, что все это время бронекостюм мало-помалу нагревался, и только когда левую щеку стало жечь нестерпимо, отпрянула, глянула вбок: на стене слева от входа, тихо и злобно шипя, остывали яркие пятна расплавленного бетона, оставленные чьим-то оружием. Ветер, решивший прогуляться вдоль стены, дохнул ей в лицо сухим жаром, от которого, показалось ей, враз высохли до пергаментной хрупкости глаза.
Чуть дальше, на голой земле бывшего газона, лежало тело, исковерканное плазмой; некоторых частей недоставало, а все остальное было покрыто толстой черной коркой, в трещины которой лениво пробивался сизый дымок. Одежда, опаленная донельзя, кое-где еще тлела. Меланхолия некоторое время задумчиво смотрела на эту картину, пытаясь сообразить, кто это был, зачем он пришел сюда и почему погиб - а поняв, безразлично отвернулась. Раньше, помнила она, на этом газоне росли сине-фиолетовые цветы, каждую весну распространявшие по всей площадке нежный аромат, в котором смешивались сладкие мандарины и томительные весенние ночи, но это было давно, очень давно. В городе теперь вместо цветов были трупы и их смрад.
Меланхолия тряхнула головой, разгоняя нежеланное наваждение. На противоположной стороне площадки сверкнула оранжевая молния - это Пси, несшая дозор на полуразрушенной стене, сняла шлем, подняв руку в утреннем приветствии. Налетевший ветер набросился на нее, взметнул яркие волосы, заигрался с двумя хитро уложенными хвостиками. От входа не слышно было, но Меланхолия видела, что она смеется: да и кто не рассмеялся бы на свежем ветру таким чудесным утром, пережив ночь? Меланхолия точно знала, что именно сейчас Пси счастлива, и отметины на бетоне были лишним тому подтверждением. Когда Пси злилась, она стреляла только один раз.
Неслышно подошла Каона, тоже несшая этой ночью стражу, протянула открытый термос с кофе - слабым и вдобавок остывшим к утру, но улыбка Каоны была такой искренней и чистой, что Меланхолии тоже захотелось заулыбаться, несмотря ни на что. И словно чтобы она окончательно убедилась [...]
