Через несколько минут она затихла и обхватила меня изо всех сил. Ее тело прекратило трястись, и она держалась за меня, пытаясь взять себя в руки. Когда у нее это удалось, она отстранилась и попыталась встать, но я удержал ее за руку. На ее покрасневшем лице на мгновение отразилась злость, и она выдернула руку.
— Чего тебе еще? Я собиралась купаться, если ты не заметил.
И правда. Короб уже давно наполнился горячей водой, и теперь она вытекала через край, расплескиваясь по полу и стекая в несколько сливных отверстий. Мы находились в луже воды, и над нами клубился пар. Я пожалел, что не воспользовался ситуацией и не отнес ее в другое место, пока она плакала.
— Может быть, ты объяснишь мне, что здесь происходит? Что я сделал неправильно, и к каким последствиям это привело?
— Послушай, почему бы тебе не уйти отсюда, чтобы я наконец-то искупалась и выбросила из головы все эти идиотские проблемы?
— Потому, что я хочу знать, во что я впрягаюсь! Каждый раз, когда я сталкиваюсь с кем-то незнакомым, я не знаю, чем это закончится! Сколько раз меня пытались убить за то время, пока я здесь? Пять, не считая этой сцены! И если бы разговор с капитаном пошел по-другому, то я бы был мертв, а ты имела бы проблемы. Какого? Мы договаривались о помощи, и теперь оба страдаем от того, что я не знаю каких-то совершенно элементарных вещей. Я не пытаюсь устраивать тебе допрос, но мне жизненно важно знать хотя бы то, что происходит на этом корабле. Что произошло между тобой и капитаном? Почему ты была недовольна, когда я с ним говорил? Чего ты хотела от него добиться? К чему привели мои действия, в конце концов?
Она вздохнула и уселась на кусок гранита, который когда-то поддерживал ванну. Я присоединился к ней.
— К сожалению, ты не относишься к тем людям, которые спрашивают перед тем, как сделать очередной необдуманный поступок. Ладно, я объясню тебе, что за глупость ты сотворил.
У меня было свое мнение на счет того, что и у кого мне следует спрашивать, однако я решил не вводить принцессу в курс, и между нами воцарилось молчание. Собравшись с мыслями и вздохнув еще раз, она начала говорить.
— Я уже упоминала, что Альзейвауст — одно из самых сильных и влиятельных королевств среди земель вивальда. Однако так было не всегда. Полвека назад, после сокрушающей войны, которая полностью изменила обстановку в регионе, нам повезло. Альзейваусту удалось присоединить к себе несколько очень перспективных территорий, и удерживать их до того момента, пока промыслы на этих землях не начали наполнять нашу казну. Эти события были первой ласточкой в череде успешных политических решений нашего правительства. Одна за другой близлежащие территории присоединялись к нам, вливаясь в нашу экономику, наполняя казну, и поднимая престиж Альзейвауста среди других государств. За последующие сорок лет мы увеличили свои территории практически вдвое, поглощая малые государства, находившиеся возле наших границ. Некоторые из них дрались друг с другом за право присоединиться первыми, другие соглашались только после того, как все их соседи оказывались нашими вассалами, третьи объявляли войну или блокировали любые отношения с нами. Но все они так или иначе, мирно или не очень присоединялись к нам.
Лицо Люксурии разглаживалось, когда она произносила эти слова. Явно эти события являлись предметом ее гордости.
**— Вскоре руководство армии разработало стратегию практически бескровного присоединения проблемных территорий. К их границам подводились армии, значительно большие по численности, чем было необходимо для поюеды. В итоге страх побеждал, и целые государства сдавались без единой капли крови. А затем мы забирали всю молодежь в свою армию и отправляли ее на службу в другие подконтрольные нам регионы. Таким образом, каждый солдат за несколько лет службы видел множество стран, которые отличались от его родины, множество разных народов и мнений. Как показала практика, земли, присоединенные таким путем, остаются наиболее лояльными нашему государству **— она сухо рассмеялась.
— Впрочем, таких немного, потому что как только такая политика показала свои результаты, все, у кого были основания бояться, что мы к ним придем в гости, поспешили присоединиться мирным путем. Также их пугал тот факт, что они оказывались между нами и другими центрами влияния, и они спешили отдаться кому-то перед тем, как за их территорию начнется война. Как я уже говорила, в итоге размер наших территорий вырос почти в два раза, и Альзейвауст контролировал практически весь регион.
— С новыми землями мы получили очень, очень много ресурсов, денег и головной боли. Самым серьезным сюрпризом было то, что рахны Мельхиора вовремя отреагировали на нашу политику и поспешили приблизить свои границы к нашим, подло и кроваво взяв под контроль земли, которыми могли владеть мы. Дамастр никак не реагировал на наше усиление, однако стычки с бархеями, которые происходили и раньше, теперь стали нашей проблемой. В этих условиях мы поняли, что армия, которая подходила для покорения разобщенных территорий, была непригодной для защиты от организованного противника. Непригодность армии, низкая интегрированность экономики, разобщенность власти на местах и отсутствие единства населения несмотря на общие границы побудило правительство сфокусировать внимание на том, что происходило внутри государства. У нас была поддержка народов ключевых регионов, огромная лояльная армия, государства, которые после большой войны кое-как восстановили свою экономику и присоединились к нам без особых потерь, и твердая рука правителя — она улыбнулась чему-то своему, затем едва заметно вздохнула. — Следующие два десятка лет все шло как по маслу. Мы разрушили все преграды, мешавшие свободной торговле внутри государства, реформировали власть, ликвидировав остатки самоуправления на местах. Были проведены денежная реформа, реформа образования, технологическая реформа, построены новые дороги, создана система пропаганды и еще многое, о чем сразу не расскажешь. И все это ради самого важного — ради армии. Прекрасно зная, что тот, кто не кормит свою армию, будет кормить чужую, руководство государства отдало первый приоритет ей, и действовало с огромным размахом. Помня о своих прошлых успехах, мы создавали армию, которая будет на голову превосходить все, что наши враги смогут или не смогут противопоставить нам. Все реформы заняли долгие годы, после чего у нас оказалась огромная, продвинутая, сильная и лояльная армия. Три тысячи магов в технологических корпусах, лучшие в мире воздушные силы, двести тысяч человек тренированной пехоты, кавалерия, корабли... Основной силой были маги, каждый из которых стоил сотни воинов в одиночной схватке и проигрывал лишь тогда, когда у него заканчивались силы. Эти людишки никогда тебе не признаются, но основной силой этого корабля были три сотни магов, в совершенстве владеющие атакой дальнего радиуса. Фагот мог в одиночку уничтожить армию или город, даже не приближаясь на расстояние атаки обычного мага. Это — последнее и самое сильное оружие нашего государства, которое ни разу не было использовано по назначению за два десятка лет.
Я не смог скрыть своего удивления. Эта информация не укладывалась в моей голове.
— Но... почему?
Она закусила губу.
— Мы слишком долго тянули. И когда мы стали готовы раздавить каждого, кто встанет на нашем пути, оказалось, что никто не собирается играть по нашим правилам. Все это время наши соседи облагали пошлинами наши товары, наполняли наши земли своими шпионами, подкупали чиновников, саботируя государственные проекты. Армия не была их целью, иначе бы у них ничего не получилось. Они действовали намного тоньше, и в итоге наше государство — она взглянула на свои руки — наполнено ордой коррупционеров, готовых продаться каждому, кто предложит хоть немного золота.
Ее руки сжались в кулаки, а в голосе появилась сталь.
— Когда этот кризис вырвался наружу, мы обладали идеальной, лучшей в регионе армией, которая могла поставить на колени кого угодно. Однако наша экономика пала жертвой коррупции и приносила золото в карманы огромной орды продажных чиновников, с которыми невозможно бороться, потому что на место одного обезглавленного встает десять других. Вслед за этим выяснилось, что мы не сможем присоединить к себе остальные государства так же просто, как мы завладели нашими землями. Все население Мельхиора и подконтрольных ему территорий, от детей до стариков, на протяжении десятилетий видели процессы, происходящие в нашем государстве и теперь были готовы сражаться с нами до последней капли крови. Если бы мы начали войну, мы бы уничтожили их, но... но мы не получили бы в итоге ни-че-го. Ничего, ты понимаешь? — едва не прокричала она последние слова, повернувшись ко мне.
— Эта война обернулась бы для нас только потерями. Мы бы потеряли людей, потеряли образ в глазах всего мира, потеряли огромные деньги на восстановление захваченных земель. Все потому, что рахны считают нас монстрами, чудовищами, хотя мы никогда не подавали им никакого повода для этого. Наши ученые говорят, что они судят о других по себе, проецируя свои порядки на окружающих, но мне начинает казаться, что они действительно ужасные твари, которых нужно просто уничтожать. Создавая наше государство, мы вложили в него идеи равенства рас и полагали, что все нас поддержат. Увы, эти идеи рухнули, как только мы столкнулись с кем-то, отличающимся от нас. Граждане каждого государства, вошедшего в состав Альзейвауста, теперь живут значительно лучше и свободнее, чем мерзкие рахны, однако они встали на пути у нас, вместо того чтобы присоединиться, и мы потерпели поражение, не успев даже начать войну.
— Проблема была не в том, что мы понесем потери или сотрем этих ублюдков с лица земли. Глава государства без раздумий решился бы на этот шаг. Но народ — она снова сжала кулаки — был против. Они привыкли к сытой жизни, и теперь полагали, что если они не будут отдавать деньги в казну государства, то заживут лучше. Среди народа, простых необразованных людей, бытует до сегодняшнего дня мнение, что следует разделить государство границами и взимать налоги с товаров соседей, чтобы деньги капали в их карман, пока они отдыхают. Только единая армия удерживает этих глупцов от того, чтобы они начали высказывать открыто свои абсурдные идеи. Ты можешь не знать, но чем глупее какая-то мысль, тем больше людей в нее верят, и чем больше ты будешь запрещать эту гниль, тем больше народа она поразит.
— Я знаком с этим — ответил я. — Подобные процессы называют у нас трагедией общин.
Она удивленно посмотрела на меня, будто я — маленький ребенок, и только что сказал что-то невероятно умное. Этого было достаточно, чтобы я заткнулся.
— В итоге правительство отказалось от экспансии, и теперь проводим срочное сокращение армии. Мы просто не можем позволить себе иметь армию, ориентированную на завоевания. Мы движемся между двух клинков: если мы сократим армию слишком резко, то армия взбунтуется, и ее поддержит народ, а если мы не внесем в экономику очередные деньги, взбунтуется чернь, которую поддержат войска. Так длилось несколько лет, и нам нелегко дается этот процесс.
— И до какого момента планируется сокращать армию?
— Пока мы не обеспечим работой всех солдат, которые нам больше не нужны для несения службы внутри страны. Опасно избавляться от слишком большого количества солдат за один раз. Отдельная история — маги, которые обладают значительными привилегиями и остаются на службе пожизненно. Мы делаем все, чтобы они не взбунтовались.
Части картинки щелкнули в моей голове, и я сказал:
— Получается, этот корабль...
— Да. Ты удивительно быстро догадался, что в случае бунта крейсер не принесет нам совершенно никакой пользы. Однако если он достанется бунтовщикам, то всему Альзейваусту настанет конец, причем на самом интересном месте. Поэтому его отправляют не на переплавку, как ты подумал, а на тайную базу, для того чтобы убрать из поля зрения всякой сволочи. Однако об этом не знает даже капитан.
Я был поражен тем, что услышал. Либо же она доверяет мне больше, чем самым лояльным офицерам собственной армии, либо... Либо эта информация больше не стоит ни гроша, и я начинаю догадываться, почему.
— И что же произойдет, когда крейсер окажется в столице?
— Он не окажется в столице. Ни одно судно не может находиться над городом. Он высадит нас на королевской базе воздушного флота, после чего мы продолжим наш путь. Однако проблема в том, что слухи о прибытии корабля, который сам по себе — уже целая армия, не будут сходить с языков горожан еще несколько месяцев. И когда кто-либо узнает о том, что на самом деле творится внутри корабля, недовольства армии не избежать.
Я был ошеломлен таким количеством ценнейшей информации, которую выплеснула на меня Люксурия. Неужели ситуация в этом государстве настолько отвратительная? Как будто прочев мои мысли, она попыталась меня успокоить:
— Не волнуйся, Ал. Все эти проблемы бесконечно далеки от простых людей, таких как ты. Даже если правительство сделает непоправимую ошибку, ты все равно сможешь принять меры, чтобы защитить себя, до того как возникнет опасность для жизни. Столица — это не провинция вроде Рюммея, а один из самых стабильных регионов, в котором проживает коренное население Альзейвауста. Тебе не о чем беспокоиться. Предоставь мне решать проблемы с моими подчиненными.
Это был тот самый момент, который пришел в мою голову ранее. Дружить с представителем королевского дома — в этом есть как преимущества, так и недостатки. И, как я только что понял, один из них — то, что тебе постоянно рассказывают, что ты должен делать и как тебе лучше жить.
— И что ты будешь делать дальше?
— Попробую убедить капитана не рассказывать о том, что с его судна снято все, что представляет какую-то ценность. Видишь ли, мы пожертвовали роскошной отделкой, чтобы все заинтересованные сволочи, которые могут поднять восстание, думали, что корабль уже не представляет никакой ценности. Для них это вполне естественный способ мышления. В то же время простой народ полагает, что наша военная мощь по прежнему велика. Двойной обман: мы говорим ублюдкам, что корабль разобран, и что простые люди не должны об этом знать, и при этом мы сохраняем корабль, вынуждая их действовать так, как будто мы уже сдались. После этого... — она оборвала себя на полуслове — может произойти много интересного. Могло бы произойти.
— Получается, когда я сообщил капитану, что тебе угрожает опасность и нам необходимо попасть в столицу...
— Он так легко согласился лишь потому, что он считал, что это поможет ему спасти корабль. На самом деле все будет наоборот. Когда сволочи узнают, что корабль еще сможет летать, и что на его борту я прилетела в столицу, они поймут, что их обманули. И тогда все наши планы пойдут коту под хвост. В отличие от тебя, я требовала, чтобы он отвез нас к ближайшей военной части, на которой нам бы выделили сопровождение.
Теперь я от всей души жалел, что ввязался в эту муть. На душе было отвратительное чувство, которое как бы говорило мне: "Зачем ты вообще открывал рот, не разобравшись в ситуации?"
