Показываться — крайне глупая затея, так что ты решила просто промолчать и спокойно удалиться из комнаты. С запахом серы определённо нужно что-то сделать. Недалеко как раз есть пруд, в котором прачки стирают бельё. Хоть сейчас и зима, но нет проблемы, которую нельзя решить с помощью огня, как говорил бес-слесарь, который регулярно к тебе заходил.
Ты подходишь к пруду, удостовериваешься, что никого нет, прячешь одежду в кусты и залазишь в воду. Немного подогреваешь и пропадаешь для внешнего мира. Перед тобой носятся приятные образы прошлых лет, и ты не замечаешь, как стемнело, и луна осветила пруд, который начал закипать. Собственно, луна тебя и разбудила. Или это была какая-то русалка, недовольная, что кто-то влез в её дом, притом имея наглость быть слишком сильной, чтобы прямой конфликт имел смысл.
На берегу ты замечаешь рогатую фигуру, машущую тебе рукой. Ты вылезаешь из воды, одеваешься (и как это так вышло, что револьвер никто не спёр? Надо быть поосторожнее впредь).
— Г-госпожа Ламия?
Чертёнок явно смущался.
— Чего тебе, малец?
— Т-тут это, п-письмо. С-сказали, лично в руки.
Он так сказал, будто можно было отправить его на почту до востребования. Интересно, как бы они ставили печать, на постоянно горящий пергамент? Погодите, пергамент? Им уже несколько веков не пользуются.
— Ладно, давай своё странное послание.
Ба! Да это же от старины Гнилла. Что ж, это объясняет старомодность и грибной запах. Ну-ка, ну-ка, что он там написал. Ты начала читать:
«Я слышал, тебя определили в мир смертных? Поздравляю, это крайне весёлое место. Не такое, конечно, как школа у нас дома, но близко к тому. В общем так, я сейчас в Воронежской губернии. Вот вместе с этим талантливым молодым чёртом сейчас отправляетесь ко мне, я вам кое-что интересное покажу да расскажу
P.S. Кипятить пруды, когда русалки ещё там — плохая идея».
Что там мама говорила? Слушай учителя, а то определят к Смерти, штатным шахматистом. Плюс, похоже, что он ещё и умудрялся как-то за тобой наблюдать. Адские колокола, и что он такой способный до сих пор в рядовых чертях обретается?
— В-вы закончили? Извините, но м-мы, это, спешим.
Вот как, даже мнения не спросил. Похоже, его старик знатно научил.
— Ладно, пошли.
Чертёнок провёл вилами круг в воздухе, поклонился ему и прошёл в образовавшийся столб огня. Ты последовала за ним.
Брр, а здесь холодно.
— Эх, молодежь. Сами в шинелях ходят, а ещё и мёрзнут. Кстати, я смотрю, у тебя тут сигареты есть. Дай одну, а. А то уже три века одну и ту же трубку курю.
Да он действительно всё о тебе знает. Или почти всё. Неуютно как-то.
— Да ты расслабься, не следил я за тобой. Ну почти. Насчёт сигарет мне вот этот юноша сказал. Он успел в твоих вещах порыться, пока ты плескалась. Что, кстати, наводит на определённые мысли, слушала ли ты меня в школе вообще?
— А как же постскриптум?
— Какой постскриптум?
В разговор вступил чертёнок:
— Да это я дописал. Видел, что от тебя рыба кверху брюхом повсплывала, вот и решил повеселиться.
Интересно. Ни заикания, ни неуверенности. Погодите-ка.
— Гнилл, а вы с ним не родственники?
— Внучок он мой. Зовут Апоптозис. Временами мне хочется придушить его мамашу. Ладно, с болтовнёй закончим, у нас тут веселье на носу. Пошли, вон в те деревья пройдём, там нас один спец ждёт.
Вы зашли в лес и встретили там толстого низкорослого чёрта с подозрительно знакомым лицом.
— Значить, Бегемот младший, к вашим услугам, да. Единственный, этот, фотограф в аду, да. Вот, сегодня господин Некрозис позвал. Говорит, значить, надо на память запечатлеть, да.
Как и тогда, слушать его было невозможно. К счастью, фотографа прервал Учитель.
— Так, объясняю диспозицию. Есть раб Божий Юрий, одна штука. Едет отмечать Рождество к своей любовнице из соседнего села. Дорога проходит через этот лес. Припугнём малого, да и свалим. А Бегемот наш это и запечатлит, хотя я предпочёл бы видеть здесь Бегемота-старшего.
—Братец, это, не может, да. Ему, через тридцать лет на концерт, в Москву. Готовится, да.
— И ещё, притворимся волками, а то потом проблем с пернатыми не оберёмся.
Ага, так старик ещё и без разрешения начальства веселится. Всё интереснее и интереснее.
— Ну, на позицию?
Гнилл, демонстративно выплюнул окурок и размазал его по снегу. Запахло жареными грибами.
Вы провалялись среди деревьев до полуночи, пока наконец не увидели сани, запряжённые вороным конём. Когда крестьянин подъехал на сто метров, Гнилл затянул вой. Ап, подыгрывая ему, вскрикнул.
— Так, маскируемся.
Крестьянин уже поравнялся с вами.
—Ату его!
Вы выскочили втроём, в образе волков. Коня чуть Кондратий не хватил, и он дал галоп. Мужик же, от страха чуть в сугроб не свалился.
— Смотри, обрез достал! Ну дурачок, он же даже мимо деревьев промахиваться будет.
Мужик едкого комментария не слышал и продолжал палить. Вы между тем с ним играли. Вот уже почти отстали, а вот уже почти в повозку вцепились. Как же весело. Но веселье не бесконечно.
— Милена, Ап. На сегодня хватит. Пусть до села доедет.
Вы подчинились.
—Так, а теперь он круг вокруг дома чертит.
На круг тут же слетелись штук пять ангелов в жандармской форме и начали осматриваться. Вы благоразумно решили свалить. Когда вы дошли до опушки, Гнилл достал трубку, зажёг и сказал:
— Ну как на новом месте работы?
Ты рассказала ему про всё: про самого семинариста, про Семьсот Пятнадцатого, про записку.
—Ага, — ответил он. — Если интересует мой совет, то на собрание тебе нужно попасть однозначно. Но до субботы у тебя время есть, так что сделай вот ещё что: осмотрись среди сокурсников твоего подшефного и посмотри, что за фрукты собираются в этой забегаловке. А теперь, дуй обратно.
Гнилл выдул огромное облако дыма тебе в лицо и, когда дым рассеялся, ты стояла на берегу пруда. Ну что ж, завтра предстоит большой день.
С чего начнём?
1. Осмотрим город и забегаловку в частности.
2. Осмотрим семинарию.
