Пешкин шёл сквозь густой лес. Обычно леса кипят жизнью и гомонят даже ночью, когда добрая половина всех зверей уже спит. Ухают совы, вдалеке воют волки, шумят насекомые. Здесь же не было слышно ни птиц, ни насекомых, ни зверей - единственным шумом в ночной тьме был треск ветвей под ногами Петра.
"И куда это меня Надя спровадила? Я же победил Ольгу, вытащил её оттуда, где даже её гарантии бесполезны, и это её благодарность - чуть не убить меня и отправить Бог знает куда?",- парень мрачно думал, пытаясь лавировать между стволами деревьев.
"Ну, Надя, конечно, поделилась со мной парой своих гарантий, вроде "не нуждаться в пище, воде и воздухе" и "знать, куда идти за помощью", но моя звезда всё равно сожрёт их через день, если уже не сожрала..."
Пешкин следовал своей временной интуиции, чтобы добраться до безопасности, пока она не канет в небытие. Тьма сгущалась, и теперь нельзя было различить ничего дальше расстояния вытянутой руки. "Такое ощущение, что за мной следят... А, мне всё равно нечего терять!",- парень ослабил хватку над своей почерневшей звездой без лучей. В сгустившейся тьме начали появляться искры и вспышки света, отрицавшие и разгонявшие эту самую тьму.
За искажение чужих способностей, создание невозможностей и уничтожение гарантий приходилось расплачиваться огромным и тяготящим чувством безнадёжности и бессмысленности, но жизнь для Петра была была дороже, и он ещё раз ослабил хватку.
