https://gensokyo.4otaku.org/arch/b/res/5046799.html#5047333
>>5056024
https://youtu.be/A98Zt9CCeH4
Письмо добирается до адресата с нарушением всех сроков. Всё облепленное марками, оно знатно попутешествовало между разными отделениями. Его даже умудрились доставить Ремилии, но какой-то другой. Та написала отказ, и конвертик продолжил свои мытарства. Так что тот факт, что письмецо всё-таки добрался до нужных рук, был не иначе как почтовым чудом.
Моя дорогая Реми. Заранее прошу прощения, что так припозднился с продолжением. Увы, тому были причины, что мало зависели от моих собственных желаний. В какой-то мере их можно назвать судьбой, да. Порой подобные моменты вгоняют в меланхолию. А что может быть лучшим лекарством от меланхолии, чем домашняя выпечка, стопка чистых листов и свежая баночка чернил? Увы, я не могу поделиться пирогом с тобой. Транспортная компания отказывается принимать пищевые продукты. Остаётся отправить лишь фото и продолжение истории.
P.S. Прости за шапочку. Зато копия вышла великолепная.
Pt.5. 仕方
«Нет, –твёрдо сказала девочка. Обойдусь без мёда тогда.»
Сильный порыв ветра налетел на холм и разметал чудные цветы, подняв в воздух тысячи лепестков. Словно мириады красных бабочек вдруг разом вспорхнули и устремились в её сторону.
«Глупая. Противишься судьбе. Да будет так.»
В этот же миг сон развеялся. А Лиззи обнаружила себя, стоящей над постелью егеря. Руки и новая сорочка были перепачканы красным. Прямо как во сне. И запах такой схожий, сладкий… Только это вот это был не сок цветов, а кровь. Девочка стремглав бросилась на улицу, прямо через открытую дверь.
«Что я такое? Что творю?»
На глаза наворачивались слёзы. Она размазывала их окровавленными ладошками. Пыталась оттереться грязными кучками тающего снега. Выходило лишь хуже. Пятна крови были везде. Они вели к сарайчику, что подпирался стеной прямо к сторожке. Дверь была распахнута.
«Я…я…это всё сон!»
Пол был устлан перьями и куриными трупиками. Словно неведомая злая сила в один миг ворвалась и располосовала несчастные тушки, не дав им даже подняться с насеста. Огромный и лохматый охотничий пёс, что мог без страха броситься наперерез волку, сейчас сидел в своей конуре и тихо скулил. Жался в угол, чувствуя неодолимую силу, против которой страшно даже подать голос.
Лиззи села на порог сарая и заплакала. Зачем? Зачем она согласилась? Она лишь жалкая трусиха. Которая вечно всех подводит. Отца. Ганса. Этого доброго дедушку. Раз она стала чудовищем, что творит бесчинства по ночам, то может солнце положит конец её страданиям?
Девочка просидела так до самого утра. Встретила ослепительно яркий рассвет. Почувствовала нестерпимый зуд на коже. Закрыла глаза, стиснув до звона в ушах зубы. Зуд усиливался, переходя в ноющую боль. Нужно просто потерпеть чуть-чуть. Ещё. Ещё…
«Нет! Не могу!»
Она, сама не отдавая себе отчёт, открыла глаза уже в курятнике. Посмотрела на испачканные кровью руки. Болезненно-белая кожа словно подёрнулась пеплом. Нет, солнце её не убьёт. Лишь причинит новые муки. Слёзы вновь брызнули из глаз. Смешиваясь с кровью, они текли по губам, оставляя после себя вкус железа и соли.
«А ну стой!»
Лиззи подняла заплаканные глаза. Перед ней был старый егерь в ночной рубашке. Живой! Взведённый арбалет в его руках подрагивал, выписывая восьмёрки. Но страха в глазах она не увидела, лишь решимость. Ну вот и всё.
«Дедушка. Я – чудовище, убейте. Только быстро. Я боюсь, что придётся опять ждать смерть…»
Петро перехватил самострел второй рукой. Унял дрожь. Приноровился к ложе. Лиззи закрыла глаза, не в силах смотреть как хищное остриё выцеливает точку у левой груди. Щелчок!
Девочка судорожно выдохнула. Боли нет. Славно…
«Выходит, Бог послал мне той ночью стригоя. Не иначе, как грехи припомнить решил.»
Старый егерь подошёл ближе. Морщинистой рукой смахнул слезинку с бледной щёчки, взял девочку за подбородок.
«Ты ведь не со зла с курями учудила. Ты плачешь. А настоящие чудовища не плачут.»
Лиззи открыл глаза. Арбалет валялся в углу, разряженный. А её прижимали к себе старческие, но всё ещё крепкие руки.
«Ну-ну. Я отсюда слышу, как стучит твоё испуганное сердечко. А вот в моей груди вечная тишина»
И вправду. Лиззи слышала его тяжёлое дыхание. Но сердце… Его словно не было!
«Пойдём в дом. Умоешься, поговорим.»
Девочка осторожно поднялась на ноги. Старик не только поддерживал её, но и как мог заслонял от солнца.
«В-в-вы меня н-не боитесь?»
Дед улыбнулся и подмигнул ей. Похлопал по плечу.
«Боюся, а как же? Токмо раз ты ночью меня не убила, да утром не бросилась, знать не того боюся?»
Лиззи совсем по-детски шмыгнула носом. Странный он какой-то. Но, с другой стороны, не гонит её прочь. Самострел свой бросил. Спокойный такой. Иной мужик бы на его месте со страху портки потерял, а он вон, идёт с перемазанным кровью упырём.
Внутри хаты беглянка как смогла привела себя в порядок у рукомойника и села за стол. Разговор, судя по всему, им предстоял долгий.
«Ты не робей. От слова я своего не отказываюся, гнать не буду. Коль сама уйти не захочешь. Вот только и люд местный мирный тиранить не дам.»
И тогда она ему честно всё рассказала, как на духу. Аж на сердце полегчало. О том, как повстречалась с дьяволом. Как на людей беду навлекла. Как умирая, испугалась и вновь поддалась на уговоры нечистого духа. Старик слушал и хмурился. Но слова плохого или осуждающего не сказал.
«Да уж, свезло как утопленнице. Верю. Каждому слову. Токмо кто я таков, чтоб тебя винить? Сам с нечистым дела водил, до сих расхлебать не в силах»
Выслушав девочку, Петро поведал той свою историю. Сильно она походила на сказку, гуляющие средь местных деревень плотогонов не одно поколение. Да только расходилась история та с жизнью реальной. Не смог Петро Мунк сердца проданного на место вернуть, лишь выкрасть да скрыться сумел с великана обители. Не было ему покоя, не было счастья. В лихие люди подался, жизни губил да грабил. Банда его не один город в страхе держала, бургомистры золотом откупаться готовы были. Лютовал, пока под старость лет не решил сбежать подальше да осесть в тишине. Тут-то старые грехи и припомнились все. Али совесть проснулась. Ни ночи спокойной. Бога об искуплении просил, в церковь ходил – всё бестолку. Не было прощения чудищу с каменным сердцем. Годы шли. Тело пусть и дряхлело, но даже смерть отказывалась приходить за старым душегубом.
«И вот, явилась ты посередь ночи. Так, что в груди каменюка зашевелькалась, защемило вдруг всё. Как знаешь, а помочь я тебе обязан. Знак это свыше. Хоть деньгой, хоть советом, хоть крышей на головой. Сама решай, стригойка»
1. Остаться с Петро на его условиях. Вместе с человеком, которому можно довериться, всяко проще будет внутреннего зверя обуздать.
2. Попросить помочь с деньгами, чтобы покинуть эти земли и попытать счастья где-нибудь ещё.
:3 …………………..
