Кажется, гроза понемногу утихала. Раскаты грома доносились откуда-то издалека, а дождь мерно барабанил по крыше. В полудрёме я сидел возле печки, сквозь полузакрытые глаза глядя на огонёк свечи и прислушиваясь к потрескиванию дров и бульканью кастрюли с макаронами на огне. Из оцепенения меня вывело странное чувство - как будто бы в спину впился чей-то взгляд. Я торопливо обернулся. Никого. Да и за спиной была стена, а окно было чуть в стороне. Тем не менее, сон моментально улетучился, и в памяти всколыхнулось смутное видение, вроде бы увиденное при вспышке молнии. Поспешно сняв кастрюлю с огня (аппетит, правда, пропал начисто), прислушался, но не услышал ничего, кроме шума дождя. Когда я уже стал было подумывать, что, задремав, просто увидел нехороший сон, в шелест дождевых капель по крыше, сначала едва заметно, а потом всё явственнее вклинился новый звук. Мерный, неторопливый, похожий на мягкие, но тяжёлые шаги. "Совсем рядом с домом" - подумалось мне. В тот же самый момент скрипнула нижняя ступень крыльца. Подкравшись поближе к двери, я настрожился. Что-то странное было в этих шагах, если так можно было назвать доносящиеся звуки. Создавалось впечатление, что их обладатель хромает на обе ноги и, делая шаг, опускает всю ступню сразу. Шаги неспешно вскарабкались вверх по ступеням и затем замерли у самой двери. Послышался скрип и потрескивание. В первое мгновение я не мог понять, что происходит, а затем с ужасом осознал, что это скрипит дверь. С наличника над ней посыпалась пыль, а петли и замок заскрежетали. Поняв, что если ничего не предпринять, то очень скоро мне предстоит крайне неприятная встреча, я навалился на дверь плечом. Лопнула верхняя петля, на пол упал шуруп из замка. Мгновение - и я почувствовал, что дверь всё ещё стоит вертикально исключительно моими усилиями. Отскочив и не оглядываясь, я выскочил в гостиную. Пламя свечки, которую я всё ещё держал в руке, колыхнулось и потухло. В этот же момент из прихожей донёсся стук ещё нескольких упавших на пол шурупов, перекрываемый грохотом рухнувшей следом двери. Натыкаясь в темноте на предметы, я бросился к окну и машинально начал нащупывать ручку, однако вспомнил, что у этого окна есть только небольшая форточка, в которую пролезть могла в лучшем случае голова. Шаги, всё такие же неторопливые, приближались. Обернувшись через плечо, я увидел неясный тёмный контур, как бы окутанный туманом. И вновь почувствовал тот же ледяной, мертвящий взгляд. Искать другой выход не представлялось возможным. Выставив плечо, я прыгнул в окно. Раздался треск рамы и звон битого стекла. Что-то острое чиркнуло по лбу. Не обращая внимания ни на это, на ушибленное при падении плечо, я вскочил и бросился бежать.
Дождь почти прекратился, и сквозь расползающиеся тучи пробивался бледный лунный свет. Голова кружилась, ноги подкашивались, а глаза заливали пот и кровь из рассечённого лба. В ушах стоял странный гул, густой и вязкий, будто звучащий из-за плотно закрытой двери. Скорее даже не звук, а некое ощущение вибрации, сквозь которое в мозг врывался яростный многоголосый шёпот... Нет-нет, этого не может быть, просто ветер свистит в ушах. На секунду обернувшись, я увидел фигуру, всё так же мерно и неторопливо идущую вслед. Силы были на исходе, но страх не давал упасть. Под ногами убегала земля, но я как будто стоял на месте, а фигура медленно приближалась, ступая всё так же неспешно. Вдалеке показалась серое полотно асфальта. Плохо помню, что было дальше. Во рту ощущался привкус крови, я падал, вскакивал, снова падал, обдирая кожу с ладоней, а за спиной слышались всё те же тяжёлые шаги. Наконец, силы иссялки. В очередной раз поскользнувшись, я скатился на обочину и потерял сознание.
Проснулся от яркого света, бьющего в глаза. Начинался день, и солнце уже ощутимо припекало. Я встал и огляделся по сторонам. Вчерашний день мог бы показаться дурным сном, если бы не ломота во всём теле и запёкшаяся кровь на ладонях и предплечьях. Нет нужды рассказывать, что во второй половине дня я кое-как добрался до дома, собрал вещи и уехал домой, навсегда покинув это место и желая забыть о нём. Но не забуду. Каждый вечер, как только садится солнце, я в тревоге ожидаю, что снова могу услышать на площадке мягкие, тяжёлые шаги. В тот раз я смог спастись. Но однажды Она придёт снова. Однажды Она придёт к каждому.
