Очень хорошо работает предложение вызвать старшего смены, полицию и ФСБ немедленно, не сходя с места, чтобы те доказали, что ты неправ. Главное, озвучить это предложение раньше вахтёра. Если снимаешь памятник архитектуры, то невредно помнить, что согласно федеральному закону об охране памятников, фотографирование памятников не требует каких-либо разрешений и согласований.
Что ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не рекомендуется или нельзя снимать:
- посольства других государств;
- тюрьмы, СИЗО, колонии без письменного разрешения от высокого начальства ФСИН, о котором осведомлено начальство заведения (в рамках пресс-мероприятий это делать можно, но только там, где это явно разрешено или оставлено на твоё усмотрение);
- воинские части и их сочетание с предыдущим пунктом (если просто идти по Садовнической улице в Москве с фотоаппаратом на плече – уже можно получить проблемы из-за паранойи солдатиков, потому что там находятся военная прокуратура и гарнизонная тюрьма... но это довольно неплохой повод при наличии времени их потроллить и вколотить в дерьмо по самую маковку без каких-либо для себя последствий);
- плотины и охраняемые мосты в пределах досягаемости вооружённой охраны оных. Если где-то есть любая по-настоящему вооружённая охрана, то это объект беспесды стратегический и лезть на рожон не надо.
Полиция уверена, что её нельзя снимать, уверенность эта ничем не колеблется, но прямого запрета на это нет. "Устное распоряжение генерала", на которое любят ссылаться полицейские, законом не является. Если требуют удалить картинки - удаляй, восстановишь без проблем. Но только сам, и всегда имей с собой запасную чистую карточку.
Штатив и крупногабаритная техника провоцируют вахтёров, охранников, военных и полицейских подойти познакомиться поближе, но далеко не всегда это имеет какие-то плохие последствия, особенно в случае с полицией. Полицейские тоже люди, среди них встречаются фотолюбители, им может быть любопытно.
Далеко не всегда военные правы: например, коллега Степанов снимал не обозначенный явно домик напротив ворот старого корпуса Бауманки, до него доебался прапорщик, у которого хватило слабоумия не только языком махать, но и кулаками (стоит отметить, что коллега Степанов весит больше центнера, играет в баскетбол и обладает, несмотря на солидное пузо и мирный нрав, отменной реакцией). Дело кончилось полицией, причём совершенно не в пользу прапорщика, который превысил свои полномочия уже только тем, что начал приставать к человеку на другой стороне дороги.
С упомянутым коллегой Степановым мы на той неделе выгуливали его графлекс, засунулись в дырку в заборе около англиканского собора недалеко от Консерватории. Вылез пожилой охраняец в чёрной форме, видимо, даже, не очень трезвый. Но нас двое, Степанов крупный, а я наглый (увешанность же барахлом поверх зимней одежды меня делает намного толще, чем в реальности), так что мы просто прошли мимо. Пока Лёша снимал южный фасад собора (кадра три-четыре на листы), я полоскал мозги охраняйцу про закон об охране памятников, неверность трактовки понятия "частная территория", малую для нас значимость собственника территории (г-на Юдашкина, модельера), предлагал вызвать силовые структуры, и вообще всячески глумил, курощал и стебал, при этом не забывая комментировать процесс съёмки. Где-то половину времени за этим молча наблюдал начальник охраняйца, уже реальный бритый шкаф в костюме и примерно моего возраста. Глаза начальника как бы говорили: "так его, старого мудилу". В итоге мы сняли что надо и ушли, оставив охраняйца в состоянии нервного потрясения и мозгового клинча.
