БРАН
Двадцать второе августа. Лето, казалось, застыло перед тем, как сорваться в безнадежное пике и угаснуть. Воздух почти что звенел, быстрый ветер нес далекие облака высоко наверху.
Бран не хотел, больше всего не хотел, чтобы Мариса куда-то уезжала. Столько таинственности! Это делало все гораздо хуже. Они с Алисой проучились вместе с ним год. Они так и не сказали, откуда они приехали, каждый раз отвечая на вопросы загадочной улыбкой и легким покачиванием головы. В группе они всегда были особняком, ограничиваясь “привет-пока” и не заводя тесных знакомств. Только Брану каким-то образом повезло привлечь их внимание (правда, он сам поначалу думал, что он \удостоился\ этой чести).
Одиннадцать месяцев назад Бран сидел на крыльце университета в наушниках и, как всегда, думал о чем-то своем. Внезапно, кто-то закрыл ладонями его глаза.
- Эй, ты чего такой грустный? – раздался веселый голос с едва заметным акцентом.
Это была Мариса. У Брана активно забилось сердце. Ее он заприметил первой, когда они только вошли в аудиторию первого сентября. Он был асоциален почти всю свою жизнь. В школе его слегка подтрунивали за закрытость, в университете никому до этого не было дела, и Бран отвечал своим одногруппникам тем же. Как ни странно, не нашлось ни одного такого же, как он, нерда, с которым можно было бы хоть что-нибудь пообсуждать во время перерывов. Как следствие, он почти все свободное время слушал музыку. На лекциях он доставал ноутбук и бродил по сети – все равно ему было гораздо удобнее самому учить материал.
Так прошло два года. На третьем курсе к ним перевели двух девушек. Вообще, это было очень редкое событие – программы везде отличались настолько, что сдать академическую разницу и без проблем попасть сразу на третий курс было сверхсложно.
Алиса оказалась “идеальной студенткой”. Ей хватало времени учиться на сплошные “отлично” и заниматься кучей других своих дел. Элементы программы давались ей легко и непринужденно, провалов в дисциплине у нее тоже не было. Мариса обычно забивала на учебу весь семестр, потом за два-три дня учила весь материал и таки сдавала все без особых проблем.
Они отличались от всех остальных. Странно отличались. Большинство знакомых студентов или прожигали жизнь, усваивая знания по необходимому минимуму, вели активное социальное существование (Бран не видел ничего плохого в этом, но это просто было ему неинтересно). Те немногие, кто действительно учился, про мнению Брана, делали это не так, как следовало. Никто не пытался вникнуть в суть того, чему их учили. Никто не пытался углядеть действительно нужное среди наслоений ненужной информации, почти никто не включал логику и не выводил для себя ничего реально полезного.
Алисе, казалось, был чужд сам принцип \запоминания\ массивов информации. Она все анализировала и искала какие-то фундаментальные законы, из которых вся масса частных примеров потом легко могла быть выведена. У Марисы был от природы был живой и острый ум. Так или иначе, головы у них работали не так, как у всех. Брану это сильно импонировало, но, несмотря на это, он не предпринимал никаких попыток знакомства. Он отмечал то, что ему было бы интересно обсудить с Алисой какие-нибудь научные проблемы или что было бы приятно побывать в ауре жизнерадостности Марисы, просто как достаточно абстрактный факт.
Но так было только первые две недели. Постепенно, эти необычные девушки начали занимать в его уме все больше и больше места. Проснулись давно забытые романтические настроения. Однажды Бран поймал себя на том, что мечтает о том, чтобы провести день с Марисой, мечтает о подробностях этого милого “свидания”. Его начала одолевать бессонница – мысли отгоняли всякое спокойствие. Он уже не мог спокойно заниматься привычными делами. В общем, он “болел”.
Итак, это была Мариса. Бран был в шоке. На него никто никогда не обращал внимания. Он сам научился его избегать, не хотел, чтобы тревожили его размеренное и интроспективное существование. Он медленно снял наушники и обернулся.
-Да? – голос прозвучал хрипло, как у алкоголика с утра. Смущаясь, он откашлялся и повторил громче.
- Не привык ты много говорить… – с ухмылкой сказала Мариса и уселась рядом на ступеньку. – А ты знаешь, что мы почти соседи?
- Эээ, а вы в какой комнате?
- 1537 же! Этажом выше. Ты у нас в 1438 живешь, да?
Бран никогда не думал, что к нему кто-то будет ходить в гости (за исключением малознакомых личностей, которые стреляли у него задания по семинарам). Он никогда не думал, что у него будут засиживаться до полуночи, никогда не думал, что к нему будут стучаться в три ночи и жаловаться на бессонницу. Он вообразить не мог, что он с таким интересом будет с кем-нибудь обсуждать наметки дипломного исследования, что он будет с кем-нибудь встречать первый снег на запретном для посещения 28-ом этаже, что ему будет с кем разделить стрессы сессии, что ему будет с кем отметить новый год так, чтобы он запомнился, в отличие от всех предыдущих. Что ему будут дарить такие милые в своей бесполезности подарки, что ему придется кровью и потом добывать набор для маджонга, что ему будет с кем завести спор о количестве локаций в его новой колоде, что ему придется спать на полу, потому что к нему в комнату попросятся на ночь две девушки (не очень уютно спать в комнате со сломанным окном в январе), что ему придется слышать за спиной пересуды одногруппников о его новой компании… Наконец, он никогда не думал, что одним июньским днем, когда небо в полдень потемнеет от грозовых туч, под проливным дождем ему придется с миллионом пересадок добираться из глухомани в город, чтобы просто быть к кому-то ближе.
На самом деле, все случилось само собой. Летняя сессия только что была благополучно закрыта, наступало время для блаженного ничегонеделания. Бран уехал на две недели в родной город, к родителям. Там было скучно. Совсем чужая мама, какие-то родственники, которых он уже и по лицам с трудом узнавал. Они гордились. А как же еще, такая прекрасная возможность похвастаться перед соседями, сын учится в престижном столичном ВУЗе… Был отвратительно медленный интернет, много домашней еды и дурманяще-сонный маленький замшелый городок.