Как-то раз, в перерыве между археологическими изысканиями в библиотеках, известный французский философ Мишель Фуко решил съездить отдохнуть в Калифорнию, чтобы попробовать местных кактусов и погулять на природе. Рассказывают, что он пробовал там не только кактусы, даже несмотря на то, что при температурах, которые обычно бывают в Долине Смерти, употреблять что-либо кроме воды может быть чревато самыми разнообразными и не всегда приятными последствиями. Но во всём этом нам важно только то, что к любой философской теории следует относиться как минимум с осторожностью.
Так вот. Вечером, незадолго до заката, к нему явился дух индейца, имя которого, если переводить дотошно, звучало как Прыткий свиристый вьюрок. Он рассказал ему такую историю.
Когда-то в племени Мохаве был один обычай: для того, чтобы войти в возраст совершеннолетия, юноши должны были кинуть тапок в расселину возле горы Текапо. В народе такие тапки называли хупаху. Тапок при этом издавал слегка поющий звук и громко чавкал, ударяясь о дно. Местные индейцы верили, что тапок съедает великий Чаве’уль. Считалось, что это помогает задобрить великого Чаве’уля и подготовить юношу к взрослой жизни, ведь обратно приходилось идти наполовину босиком.
Однажды юноша, которого звали Шпиящий гусь, в сопровождении шамана подошел к расселине, и приноровился было кинуть туда тапок, но в последний момент отринул назад, громко шмякнув тапком о землю. “Никакого Чаве’уля нет, — сказал юноша. — Это просто свистит воздух, так же как от оперения летящей стрелы, а на дне просто глубокая лужа.” После этого о юноше никто больше никогда ничего не слышал.
Съев не одну собаку в археологии знания, Фуко прекрасно понимал, что юноша был абсолютно прав. Никакой научный эксперимент не помог бы подтвердить существование великого Чаве’уля, и знание о нём было по крайней мере сомнительным. Но в это время, по пути на конференцию в Лас Вегасе, в Беркли остановился Уильям Д. Гамильтон и Фуко решил попробовать узнать у него, насколько был оправдан поступок Шипящего гуся с эволюционной точки зрения.
“Видите ли друг мой, Мишель. Согласно кантианскому положению об априорном знании, любое знание, которое не получено от органов чувств, является продуктом разума. Вы должны прекрасно это понимать. И в эволюционной игре здесь побеждает та популяция, знание которой наиболее точно соответствует имманентной структуре реальности, как любит выражаться наш друг Фейнман. Как вы знаете, он старается не употреблять даже кактусов, не говоря о чем-нибудь более сильнодействующем.
Но в конечном итоге — это вопрос случая. Ничто в природе не запрещает существование такой разновидности кактусов, которая помогает в среднем, производить знание, в большей мере соответствующие этой самой имманентной структуре реальности, чем другие. Однако, коренным жителям обоих Америк это мало чем помогло. Поэтому, поступок Шипящего гуся с эволюционной точки зрения безотносителен. В конце концов, любая цивилизация может осознать, что она выбрала неправильный путь только вступив на край пропасти из более эволюционно-развитого состояния, в котором американские индейцы никогда не были.”
Говорят, что после этого разговора Фуко был сильно опечален, заперся в своём номере и долго смотрел на ковёр. Кто знает, если бы его не было, возможно от его пера увидела бы свет так и не изданная книга об археологии эволюции.