Сложно было связать начало с концом, поэтому не особо удобоваримо.
Васёк была обязана своим именем Брату. Впрочем, он своим тоже был обязан ей. Ведь до того как она родилась, он звался в основном сыночкой, внучонком или племяшкой, как раз как в тот день. Родителей по понятным причинам дома не было, и за ним присматривала тётка. Раздавшийся тогда телефонный звонок изменил всю его жизнь.
— Уии! У тебя родилась сестрёнка!
Тётка, будучи пока ещё совсем юной девицей лет восемнадцати, радостно носилась по квартире. Стоит ли говорить, что новоиспечённый Брат её восторга не разделял.
— Но зачем она мне? Я хотел братика.
Угрюмое личико пятилетнего шоты обычно могло сделать многое, но не в этот раз. В этот раз его попросту отчитали за нехватку безудержного веселья и оставили смотреть в радужное будущее. Спустя некоторое время девочку привезли домой, и Брат впервые увидел её. Но никаких чувств первая встреча у него не вызвала. Сложно чувствовать что-то к незнакомому младенцу, когда твоё восприятие не замутнено гормонами. Разве что обиду и опасение.
— А она будет называть меня Братом? В смысле, я хочу, чтобы она звала меня по имени. Когда научится говорить.
— Конечно, солнышко, она будет звать тебя по имени, не переживай. Хочешь её подержать?
Подержать сестру Брат не хотел. Он вообще не хотел, чтобы она была. Потому что он хотел братика. Того, с которым можно играть в машинки и пиратов, а не нянчиться с куклами. А ещё он хотел, чтобы мать говорила правду. Но его желаниям не суждено было сбыться.
Девочку назвали Василисой, но Брат, наученный капитаном Врунгелем, решил взять дело в свои руки. Так и появилась Васёк. Имя очень быстро прижилось. Сначала так стали называть её нередкие гости, потом все домочадцы, а затем другие варианты и вовсе забылись.
Однако одним именем дело не ограничилось. Брат с готовностью делился с ней своими игрушками, а подросшую Васёк с радостью брал играть во дворе. Оставалось дивиться, откуда в маленьком мальчике столько упорного коварства, что он целенаправленно пытался сделать из своей сестры томбойку.
Хотя едва ли он над этим задумывался. Он просто привык играть с мальчишками и общаться с мальчишками. И когда настала пора трудного возраста, когда мальчикам пристало сближаться с девочками, ничего путного у него не вышло. И вышел из него он с зачатками депрессии и лёгкими приступами инфантилизма. Под разлагающим действием японский мультиков и интернет форумов сотояние Брата ухудшалось, и к двадцати годам вылилось в брошенный институт и затворничество.
Любила ли Васёк Брата? Конечно, ведь даже первым произнесённым ей словом стало "брат". Стандартные родительские фразы как-то не возымели на неё действия.
— Скажи ма-ма.
— Скажи па-па.
Но было и ещё одна, которую вторили все хором.
— Ты должен быть ей хорошим братом.
Васёк долго не понимала, почему тот злился, когда она его так называла. Ей нравилось, что "Васёк с Братом" стали легендой двора. Ей нравилось, как добр он с ней, как всегда зовёт играть, как готов постоять за неё, и как учит постоять за себя самостоятельно. Но она не понимала, какую ответственность накладывала на него та фраза. Как не понимала, в принципе, многое.
Васёк, не понимала, почему он стал отдаляться, почему стал таким раздражительным. А вот беспокойство родителей, что умный благоразумный мальчик превратился в бездельника и тунеядца, он разделяла, правда, не в столь грубой форме. Они винили эти дурацкие мультфильмы, а Васёк, пускай и не понимая, цеплялась за них как за последние точки соприкосновения с Братом.
Но Брат не ценил этого. Он был слишком поглащён своей депрессией. Пока в один день Васёк не застала его сидящим на подоконнике, свесивши ноги вниз. Он обернулся и увидел, как в её глазах застыли слёзы. Васёк нерешительно подошла и обняла его, пытаясь стащить с окна. Брат не сопротивлялся. Он понял, что нужен ей. Он нашёл свою цель.
Он обнял сестру в ответ. Это были чудесные ощущения. Они простояли так несколько долгих мгновений, но затем он высвободился из её объятий. Неправильно. Всё слишком неправильно. Единственная причина, почему он ещё здесь — Васёк. Если он хочет остаться здесь, он должен стать для неё полезным, он должен жить ради неё. Он должен давать ей что она хочет, но ни в коем случае не наоборот. Сделай он что не так, и она отвернётся от него, и тогда — конец.
Брат всё таки был умным мальчкиом. С того дня он снова сблизился с сестрой. Васёк была рада, что он вновь общительный и добрый с ней, что помогает ей с заданиями, что снова стал учиться сам. Но на самом деле его положение ухудшалось. Васёк была единственным интересом, что остался для Брата в жизни. Он ненавидел жизнь, ненавидел людей, ненавидел родителей, ненавидел учёбу. Но беззаветно любил Васёк.
К моменту, когда Васёк закончила учёбу и устроилась на работу, находиться дома стало совершенно невозможно. Она превратилась в совершенно прекрасную и достаточно премудрую девушку, под стать своему имени. Она легко могла свести с ума многих нормальных парней, что уж говорить о Брате. К тому же то, как он контрастировал на её фоне, вызывало много трений с родителями.
Брат собрался с силами и нашёл себе какую-то подработку. Он её, конечно же, ненавидел всем сердцем, но денег хватило, чтобы снять однушку где-то на окраине. Работа была несложная, на дому, но и платили за неё копейки, поэтому всё уходило на аренду. Но теперь не приходилось ругаться с родителями, и пытаться контролировать себя семь дней в неделю.
Но главное, что Васёк, милая Васёк, приезжала навещать Брата. Подкармливала и подбадривала его. Он уже ничего не мог ей предложить, но она продолжала бескорыстно заботиться о нём. Эти дни искрились для него маленькими солнышками в беспросветной серости будней. Вот и сейчас Васёк вновь стояла на пороге.
— ...
Неловкое молчание.
— Привет.
— Привет... рад тебя видеть.
— А я рада видеть тебя. Как ты тут?
— Нормально.
Снова это молчание, но, спохватившись, он впускает её в квартиру.
— Я тебе еды принесла.
Она распаковывает сумки, большая часть продуктов отправляется в холодильник, но коеч-то она использует, чтобы приготовить ужин сейчас. За ужином они болтают обо всём и ни о чём.
— Вкуснотища!
— Спасибо, я старалась.
Ужин подходит к концу, а это значит, что Васёк скоро уедет. Брат становится немного грустным. Васёк же становится серьёзной.
— На следующей неделе я не смогу приехать.
— Вот оно как. Ну ничего, справлюсь как-нибудь.
Видно, что Брат сильно опечален.
— Извини, я правда хотела бы, но не смогу.
— Да брось, чего ты извиняешься. Ты не обязана приезжать.
Кажется, это замечание задело её.
— Ещё как обязана, ты же мой брат.
— Брат, ну и что? Ты чересчур добра ко мне.
— А разве людям не свойственна доброта?
Горькая усмешка.
— Хех. Люди. Ненавижу людей.
— Что, меня тоже?
— Что? Не-ет. Конечно нет…
Брат пытается как-то оправдаться за свой выпад, но замечает, что Васёк улыбается. Она просто играется с ним.
— А хотя ты знаешь, тебя тоже.
Улыбка медленно сползает, в глазах появляется непонимание.
— Я ненавижу всех людей. В особенности я ненавижу себя. И тебе перепадает тоже.
Брат постепенно распаляется.
— А как я могу не ненавидеть? Жизнь отвратительна, в ней нет ничего хорошего.
— Как? Разве в нашей жизни не было ничего хорошего?
— В нашей? Нет никакой нашей. Нет никаких нас. Есть только прекрасная девушка со своей прекрасной жизнью и её жалкий никчёмный Брат.
— Прекрати! Ты не жалкий.
— Ох жалкий. Ещё как жалкий. Настолько жалкий, что чтобы не подохнуть, я влюбился в собственную сестру.
Васёк ахает и прикрывает рот ладонью. В её взгляде читаются абсолютно разные эмоции. Жалость. Боль. Любовь. Радость.
— С того самого дня, как ты спасла меня, ты стала для меня всем. Моя жизнь без тебя это просто кромешная тьма. Это не жизнь даже!
Брат выскакивает из-за стола и бежит в коридор. Васёк спешит за ним.
— День за днём смотреть на тебя, и понимать, что это неправильно. Что так нельзя. Я должен был быть хорошим братом, а я кто? Я чёртов больной псих, ты понимаешь? Лучше бы ты дала мне подохнуть!
— Не говори так...
— Любить тебя больше всего на свете и быть неспособным это сказать. Это ужасно. Ты единственная причина, почему я ещё жив, но ты и единственна причина почему мне так больно.
— Прости…
Брат упал на колени и схватился за голову. Издав душераздирающий хрип, он поднял на неё залитые слезами глаза.
— Ты хоть представляешь, что такое быть влюблённым в собственную сестру?!
— Нет…
— Уходи, пожалуйста, уходи.
Васёк видела, как больно ему, но не знала, как помочь. Слёзы текли по её лицу. Она выбежала за дверь, где её ноги подкосились, и она медленно осела на пол. Закрыв глаза рукой и тихонько всхлипывая, она закончила фразу, которую не смогла сказать Брату в лицо.
— Конечно не представляю, сестры у меня нет.
