В 11 лет меня должны были в больницу, чтобы фимоз и варикоцеле. Поначалу аж предвкушал с нетерпением, всё было жутко интересно. Настоящий общий наркоз, круто же! И меня повезут в настоящую операционную, как в кино. Потом привезлил меня в эту детскую больницу на окраине города. Там полный сайлент хилл, высокие потолки, палаты на 15 человек, штукатурка хлопьями осыпается. И ТАРАКАНЫ, полчища их. Пацаны в палате их почему-то называли "стасиками". Когда спросил почему, сказали, что якобы когда-то много лет назад тут лежал некий Стасик, которого любили тараканы, и он умел с ними разговаривать. Ещё через стену была палата девочек, а сама стена была СТЕКЛЯННАЯ. Правда, густо покрашенная белой масляной краской - причём, со стороны девочек. Но было не менее десятка дырок. Девочки их со своей стороны заклеивали бумажками. Нужно было со своей стороны стукнуть кулаком по стеклу, чтобы бумажка отпала. Алсо, по ночам ходили к девочкам в палату, мазать их зубной пастой, как обычно. Иногда девочки сами к нам ходили. Однажды пришли к нам две девочки и принесли коробку коробку конфет, странно улыбаясь. Мы ничего не поняли, но обрадовались. Открываем, а там ТАРАКАНЫ, полная коробка их, не меньше сотни. Мы такие с матами их колошматили тапками и ножками от кроватей, девочки за стенкой радостно смеялись. По ночам рассказывали страшные истории: про умерших детей и т. д. Иногда девочки тоже через стену рассказывали истории, а мы слушали. Перед операцией оче запомнилось КЛИЗМОВАНИЕ. Когда в тебя три литра воды, а потом ты стремглав бежишь в туалет НА ДРУГОМ КОНЦЕ КОРИДОРА. А так как клизмы ставят всем подряд конвейером, все кабинки забиты. Стоишь такой и приплясываешь под дверью. У соседней двери приплясывают девочки, лол. А твои коллеги в кабинках нарочно не спешат и так сладко кряхтят: "Ооо, хорошо! Ооо, ништяк!" - чтобы тебя подразнить. Потом всех по очереди стали вызывать на операцию: надо перед всей палатой раздетсья голеньким (без одежды) и влезть на каталку. Все говорят: "Пустите, я сам пойду." Потом санитарка его увозит, как на расстрел, все его провожают до двери и желают удачи. Внезапно становится жутковато. Потом стали возвращать товарищей без сознания, перебинтованных - стало ещё страшнее. Потом называют мою фамилию. Санитарка вкатила свою каталку. Разделся, залез туда. Она меня накрыла белой простынёй и повезла головой вперёд. Всю дорогу боялся, что моей головой что-нибудь заденут. Когда выехали из знакомого коридора, стало совсем жутковато, даже стал дрожать. Незнакомый лифт с иллюминатором в двери, незнакомые запахи, куда-то меня везут, комната с белой плиткой. Там меня переложили на другую каталку и велели ждать. Было жутко холодно и страшновато. Потом приходит молодая медсестра и говорит: "Ты совсем дрожишь? Щас!" - И накрывает меня второй простынёй. А потом погладила меня по руке. Было очень приятно. А потом сделала укол в жопу, было не очень приятно. Лежу и жду. Потом замечаю, что на большой двери написано ОПЕРАЦИОННАЯ номер какая-то. От этого совсем страшно и таинственно. И вот меня туда завозят и говорят перелезть на операционный стол. И сразу со всех сторон со мной начинают что-то делать, чем-то смазывать, вставлять иголки в вену. Только хотел их расспросить, что это такое, как на меня надели маску и сказали считать до пятнадцати. Дальше было неинтересно: просыпаюсь в палате, голова квадратная, ничего не соображаю и жутко тошнит. Стал себя ощупывать - трусов нет, непривычные бинты. На это накладывается полуобморочное состояние, и вдруг засомневался, на месте ли вообще мой ычан. Потому что вместо него какой-то рулон бинтов толщиной в руку - что они с ним сотворили? И такой обморочным голосом говорю: "Пацаны, посмотрите, у меня всё на месте?" Они внезапно не рассмеялись, а обрадовались, что я очнулся, серьёзно посмотрели и говорят: "Всё нормально, у Илюхи так же было". Потом пришёл в себя, а по коридору как раз везут ужин. Вспомнил, что с утра не ел! Думаю, как же я пойду в столовую, у меня швы на животе, алсо трусов нет и весь ычан бинтами обмотан. В простыню, что ли, замотаться? Приходит медсестра и всем говорит, что оперированным нельзя есть до завтра! Алсо нельзя вставать, а то швы разойдутся и смерть, смерть, кладбище, крематорий. К счастью, тут пришла мама и дала мне тайком чуть-чуть кефира. Потом всю ночь было: "А вот у меня мамка делает жареную курочку, ммм! С румяной корочкой, и с картошечкой, потом ещё чайку с пирожками и колбаски и сальца с чесноком бы щас навернул и вообще..." Ещё среди ночи вдруг резко понял, что срочно хочу в туалет, иначе лопну, а вставать-то нельзя. Спрашиваю: "Пацаны, а как после операции в туалет?" Они: "Тебе по маленькому или по какому?" - "По маленькому." - "Саня, у тебя же эта херовина была?" Где-то под кроватями нашли мне стеклянную утку. Пристраиваю к ней свой ычан под одеялом, и вдруг чувствую, как по мне кто-то ползёт... Стал орать!!! все переполошились, включили свет, скинул с себя одеяло - ТАРАКАНЫ!!!!! Полная утка их. Видимо, они туда пить ходили. Один однопалатник говорит: "Ты не ссы, ты ссы - пускай утопнут." Ну и как-то так всё было. Когда разрешили ходить, стали с пацанами играть на больничном дворе в брызгалки, из шприцов. Если дежурит хорошая процедурная сестра, можно попросить, и она отдаст шприц после укола. А если очень попросить, то отдаст и с иголкой, чтобы дальше брызгало. Мы иголки затупляли об кирпич для безопасности. Вообще, там целый больничный город, всякие прачечные-котельные, одинаково старинные и полуразрушенные. Алсо, лето, всё в траве, очень классно. За прачечной всякие выброшенные машины с огромными барабанами, в них можно прятаться. Ещё больничные поздемелья, там целые катакомбы и лабиринты, а людей почти нет. Жутковато и таинственно. Можно их тайком исследовать, а когда раздаются шаги - лихорадочно ищешь, куда бы спрятаться. В одном месте были по всему коридору стенные шкафы, и мы прятались прямо в шкафах. А в них были то бумаги, то пыльные баллоны. Короче, здорово всё. Но к концу второй недели как-то стало уже надоедать. Больничная каша, одинаковые эмалированные кружки, вообще хочется домой к маме. Когда наконец меня выписывали, был счастлив до небес. Соседи по палате друг другу обещали писать, мне так никто и не написал, сам тоже никому не писал.