Возможности Сейдзя была лишена веселиться беспечно
На улицах града людского, что возвели недостойные мужи.
Стеною отстоя ее от тех мест отвратили, покой ощутив.
Но горе тому, кто сей девы ёкайского рода старанья,
Вниманьем своим обделит, тщетными беспечно посчитав.
Пачули, что знаний тайных обитель хранит неустанно,
Нашла оскорбленная глупым отстоем амонодзяку.
Беседу держали они меж собою – две равных,
Без спеси и неуемной гордыни придя к соглашению.
И Сейдзя вдруг ликом мудрой Пачули стала подобна.
Ей путь преградила птица огня, не познавшая смерти,
Хоть и минули века с ее на сей свет появленья.
«Моко» та птица имя носила, слыв девой достойной,
Семьи Фудзивара попранную честь защищая столетья.
И град недостойных нес сильную боль ее красному оку.
«Средство имею, чтоб покарать нечестивцев отвратных!»,-
Молвила Сейдзя, мудрейшей Пачули в тот миг притворяясь.
На веру слова ее лживые приняв, испила птица огня того зелья,
И ринулась в бой, желая все то обратить жирным пеплом,
Что ей пожелалось разрушить, в край сказки мир возвращая.
Не ждала дочь славной семьи Фудзивара злого обмана.
Лишь только к стенам приблизившись, пала без чувств,
В мир грез погрузившись, где все удалось, как желала.
А Сейдзе, догадку свою тем путем проверявшей,
Смешным показалось то, хоть не достигла успеха.
Шли дни, но намеренье темное в амонодзяку жило не угаснув.
И встретился Янус ей, сразу в двух лицах многим известный,
Но имени своего никому не раскрывший, слыв Безымянным.
Явился он к Сейдзе, извечную скуку бесследно желая развеять,
К ней обратился, свой план излагая чудными для прочих речами.
Беседа их долгой была, но пришли меж собой к соглашенью.
Узрели в стене той, казавшейся столь неприступной,
Брешь явную, что людям известна уж тысячи лет.
Коль сами попасть неспособны за неприступные стены,
Найти им потребно «коня», его в «Трою» пустят беспечно.
