>>4520674
>Единственное что Рассел предсказывает - в самом конце, в статье о своем методе (что на мой взгляд весьма нескромно) - так это победу его философии логического анализа над всеми философскими проблемами.
Внезапно, Витгенштейн тоже подебеждает все философские проблемы как жуткую бессмыслицу, которая не может не быть бессмыслицей в силу инвалидности языка, порождающего инвалидные категории. Потом Витгенштейн уходит в скит и нанимается детским учителем матики в деревне, но не выдерживает и снова возвращается философствовать.
Скинь статью, будь добр. Догадываюсь, что там Рассел побеждает инвалидный язык вечновалидной (аксио)матикой, но вдруг всё не так плохо.
>Я о внутривидовой конкуренции говорил, когда призывал эволюцию в свидетели.
Снова матика! Если я правильно понял, что ты имеешь в виду градуалистическую модель вытеснения менее разумных более разумными в условиях, в которых требуется быть более разумным. Вроде как эту концепцию дарвинизма объяснял Докинз, у которого эгоистичный мем. Да, как математика эта модель очень красивая, но не обязательно описывает реальность. Есть другая модель отбора, которая противоречит градуалистам - ступенчатый отбор. В ступенчатом отборе люди с 1.5% процента более лучшим мозгом не вытесняют людей с 1.5% процента более худшим мозгом, не борются за каждый клочок земли, не занимаются доминированием итд: просто в какой-то момент создается бутылочное горлышко эволюции (какое-нибудь суровое изменение условий), в которое пролезут только ребята, у которых есть интернейроны, например. А когда стабилизационный отбор сделает так, что во всей популяции у ребят есть как минимум интернейроны, в следующее бутылочное горлышко пролезут только ребята, у которых есть вот этот вот функциональный центр - пролезут если их не уравняет стабилизационным отбором.
Градуалистская модель, как правило, является ещё и адаптационистской моделью: её сторонники подразумевают, что каждая мутация делает тебя более лучше адаптированым. Сторонники же ступенчатой модели обычно считают, что в бутылочное горлышко тебя проталкивает дай боже 1% признаков, а все остальные мутации имеют либо нейтральное адаптивное значение, либо вообще отрицательное. И конечно же, для таких людей большинство мутаций есть просто потому что они есть.
Может быть, гомо сапиенсы пролезли в бутылочное горлышко не из-за конкретной функциональной организации мозга. А тот признак, который их протащил, вместе с собой притащил и конкретную функциональную организацию - просто потому что так могло произойти, или потому что в бутылочное горлышко протащили интернейроны, а с ними вместе часто бывают функциональные центры.
>Хорошо, а если так взглянуть: больше мозга -> больше нейронов -> больше возможных связей между ними (синапсов)?
Как математика это красиво, но...
Я не устаю повторять, что в интеллектуальной истории естественных наук на одну и ту же проблему есть как минимум два разных взгляда, сторонники которых очень любят ломать друг об друга копья. Функциональная организация мозга - такая же проблема.
Скажу коротко как могу. В начале 19го века Шванн и Шлейден завершили работу многих других ученых и в каком-никаком виде родили клеточную теорию: "всё живое состоит из клеток". Потом их полировал Вирхов и другие сумасшедшие, но это не важно. Главное, что теория убежала сильно вперёд от практических возможностей: линзы микроскопов и методы окрашивания давали возможность рассмотреть клетки в очень разных организмах кое-где, но точно увидеть нервные клетки тогда было сложно; распространенные методы окрашивания (один из них Герлах украл у Корти) вместо нервных клеток показывали красную кашу, а без окрашивания сложно было сказать что там артефакт а что нет. Вот такая проблема: нервные клетки - маленькие, а у млекопитающих они ещё меньше и тоньше, фиг чего разглядишь. Так Герлах помог навести морок вокруг и без того мистического мозга, подтвердить наличие клеток в котором было сложно: в теории должны быть, а на практике...
Герлах и другие важные немцы выступали сторонниками "сеточной теории": якобы, мозг такой крутой и уникальный, что в отличие от других органов и тканей функциональными юнитами там является не отдельная клетка, а целая нервная сеть, в которой всё равнозначно и одинаково сложно. Ретикуляционисты, ага. Впечатляет. Противоположной теорией была "нейронная доктрина", которую защищали нейронисты: Август Форель, Вильгельм Гис и прочие, у кого были серьёзные основания говорить о том, что нервные клетки должны существовать, и что они не "сплавляются в одну сеть", а просто прилегают друг к другу.
Когда в своей больнице на кудыкиных горах в Италии при свете свечей поздно ночью уставший Гольджи изобрел метод серебряного окрашивания (он же метод черной реакции) и смог точно увидеть под микроскопом хоть какие-то нервные клетки, в силу неизвестных причин (возможно, спешил причислиться к дико важным академическим немцам-ретикуляционистам), каких бы то ни было причин, Гольджи занял позицию "сеточников" и стал важной головой в академии.
Другой нищий анатом и физиолог (только уже в Испании) улучшил метод черной реакции и смог показать, что нервные клетки действительно существуют и находятся отдельно друг от друга, а ещё располагаются не абы как, но всегда в четком порядке, и сигнал идет всегда оттуда сюда и никак иначе, в одностороннем порядке. Чювака звали Сантьяго Рамон-и-Кахаль, он просто супер дядька. До анатомии любил взрывать ворота у соседей. Так вот, этот Кахаль смог переубедить заносчивых немцев и сделал позицию "нейронистов" общепринятой, за что заслужил пожизненную желчную ненависть от мстительного Гольджи, который даже нобелевскую лекцию (она у них с Кахалем на двоих была общая) употребил на то, чтобы нападать на нейронную доктрину.
Как бы то ни было, в начале 20го века нейронная доктрина уже была общепринятой: нервные клетки есть, они расположены в цепочках, их главные две функции это сигнальная и интегративная (сигналить или решать передать ли сигнал), каждая на своём месте, каждая клетка и каждая цепочка выполняют свою работу. Именно в таком виде её занес в Англию мой любимый сексе-мужичок Чарльз Скотт Шеррингтон, всю жизнь убивший на изъятие у кошек то позвоночника, то коры мозга. И от этого самого Шеррингтона, чьи заслуги так велики, что я их ни в каком тексте описать не сумею, вот от него нейронную доктрину перенял лорд Эдгар Эдриан, у которого снова технология не поспевала за теорией, но он смог и с помощью вакуумных усилителей всё-таки доказал, что нервный сигнал практически всегда имеет один и тот же вид, практически всегда идёт от дендритов в сторону аксона, и практически всегда работа одних цепочек не зависит от других цепочек, если только они не связаны в каком-то месте. Эдриан и Шеррингтон получили нобелевку на двоих, а ещё у Эдриана очень красивый профиль и сексуательно жилистые руки.
Так вот, на работах Кахаля, Шеррингтона и Эдриана (а ещё других крутых посонов из 19го века) уже другие ребята в середине 20го века смогли показать функциональную организацию коры головного мозга: нейроны и цепочки зрительной коры всегда находятся на одном и том же месте, как и слуховая кора, как и соматосенсорная и другие - это всё логически вытекает из нейронной доктрины. Каждая клетка на своём месте, каждая цепочка на своём месте. Так говорил и один нейронист в 19м веке, имя уж не помню, в общем этот немец любил вырезать собакам глаза, а пост-мортем иллюстрировать, как у них всегда дегенерировало одно и то же место в коре. Почему бы так происходило, если бы правы были ретикуляционисты, у которых весь орган был равнозначной "сеткой"?
Стоит заметить, что тема тянется аж из 18го примерно века, и до того, как она приняла вид "нейронисты VS ретикуляционисты", был спор "локализационисты VS холисты", суть в следующем: за конкретные функции ума отвечает конкретное место мозга, или в свете любой конкретной функции значение имеет весь орган сразу? Холисты, сразу понятно, были ретикуляционистами, а локализационисты тяготели к нейронной доктрине. И хотя сегодня вопрос "сетка ли?" не стоит, всё же, спор холистов и локализационистов крайне актуален. Не умаляя заслуг таких крутых перцев как Поль Брока или Карл Вернике (конкретные функции они к конкретным местам всё же привязали), тем не менее, многих сегодня заботит проблема эээ интегративности? В общем, если мы употребляем достаточно правильные категории, чтобы обозначить конкретную хммм нервную функцию, тем не менее, бывает очень сложно привязать её к конкретному набору клеток, хотя к этому нас и обязаывает нейронная доктрина. Ведь одну функцию могут обеспечивать много синапсов во многих разных местах.
И здесь мы подходим к проблеме избыточности: много интернейронов сделают тебя функционировать умом более лучше, но в каких местах они должны находиться, и какую функциональную организацию должен иметь твой мозг в целом, чтобы это имело значение? Я бы не отказался иметь мозжечок в два раза больше, но зачем.
