«В этой статье, название которой, пожалуй, более подошло бы какому-нибудь монументальному труду, я постараюсь очертить ту грань, что отделяет магическое от истинно чудесного. Не секрет, что для абсолютного большинства из нас чародеи – люди, способные творить чудеса, во всяком случае с точки зрения простого обывателя способность мановением руки зажечь огонь или, скажем, вселить в неодушевленный предмет мелкого демона ничем иным, кроме как чудом, не является. Однако же для самих чародеев, как бы ни кичились и ни старались сохранить свое искусство в секрете некоторые из них, магия является лишь одной из многочисленных наук – безусловно, непростой в постижении и доступной не каждому, но все же действующей по своим законам, и недаром на свете столько третьесортных колдунов, бормочущих одни и те же заклинания и способных с их помощью лишь на самые простые фокусы, которые и магией назвал бы разве что кто-то излишне впечатлительный. Здесь было бы уместно процитировать Фелиния Четвертого, еще двести лет назад сказавшего: «Что отличает посредственность от гения? Посредственность идет по проторенным тропам, торят же оные тропы гении». Развивая его мысль, добавлю от себя: насколько гений отличается от посредственности – настолько же сильно чудо отличается от простой магии. И именно в том месте, где пусть сложные, но все же незыблемые законы волшебства перестают действовать, начинается чудесное. И ничем, кроме чуда, сам факт чуда объяснить нельзя, его можно лишь принять. Не стану повторять прописные истины, напомню лишь, что именно существование чудес, с точки зрения ортодоксальной доктрины Терранской церкви, является седьмым и последним доказательством (существования – прим. цензора) бога. Но даже оная доктрина не дает неоспоримых доказательств существования самих чудес. Не в силах уловить их и те амулеты, что чародеи и алхимики используют для того, чтобы доподлинно установить факт применения чужого чародейства – чудеса попросту отрицают все известные законы магии, их нельзя призвать по простому желанию - и потому они никак не могут считаться магией в привычном понимании. Многие романтически настроенные поэты из Вольных Городов склонны считать, что чудо невозможно не только зафиксировать, но и описать – «его можно лишь пережить». И, несмотря на некоторую напыщенность такой формулировки, вызывающей инстинктивное отторжение у привыкших все взвешивать и подвергать анализу людей науки вроде вашего покорного слуги, нельзя не признать, что они могут быть весьма недалеки от истины.
Считается, что особой предрасположенностью к чудесному (не магическому, подчеркну еще раз) обладают дети. И действительно – у каждого из нас найдется одно или несколько воспоминаний из детства, того беззаботного времени, когда порой происходили вещи, которые ничем, кроме чуда, объяснить невозможно – жаль лишь, с годами эти воспоминания тускнеют и уже к восемнадцати годам людям бывает очень сложно вспомнить в деталях, что именно с ними случалось в те далекие годы, случалось ли вообще или же было просто плодом воображения. К слову, одна из наиболее смелых теорий гласит, что ключ к пониманию чудесного лежит именно здесь – и якобы все чудесное, что случается с людьми, случается только и исключительно по воле их необузданного воображения, которое якобы может иметь особую власть над реальностью – и особенно сильно проявляется у детей, ибо они в силу возраста еще не вполне осознают пределы человеческих возможностей – вот только с годами разум всякого ребенка теряет гибкость, закрываясь под гнетом жизненного опыта и житейских забот, подобно серой устрице.»
Писано в 1135 г. от В.И.,
Форк-писарь Гол-Гюлотской куратории
Демеций Клат
