Сегодня электронная музыка не просто неинтересна сама по себе, неинтересны и подозрительны те люди, которые ее по-прежнему продолжают считать заслуживающей внимания. Они вызывают опасение того же рода, что и поклонники технотранса, блэкметалла или летающих тарелок: их заколдобило.
Электронная музыка - это сфера безвкусия и откровенной графомании. Ее место - не в модных клубах и не на футуристических фестивалях, а в музеях наивного искусства. К графоманскому комплексу относится и острое желание немедленного издания своей продукции, но это острое желание - не самое абсурдное и ужасное в этом комплексе.
Продуцирование электронной музыки похоже на фотографирование камерой-«мыльницей». Тот, кто обзавелся карманной фотокамерой, вряд ли воображает, что, если он щелкает, скажем, цветочки в парке, то он уже - художник-пейзажист, преемник Ван Гога и Боннара, он движется непростым путем творческого развития, «открывая новое». Обсуждать тут нечего.
Надо не только не издавать электронику, но лучше бы ее вообще не делать и вообще перестать делать музыку, перестать думать, что это получается, в этом можно добиться результата, в этом можно развиваться, «искать себя» и т. п. Все это самооправдания графомана.
В немецком языке есть два замечательных слова, которые в журнальной музкритике всплывают редко, но в разговорах о музыке - постоянно. Это uberflussig - избыточный, излишний, ненужный, неоправданный, это то, без чего вполне можно обойтись, чье существование в нашем мире никак не оправдано, и willkurlich - произвольный, самовольный, высосанный из пальца.
Поговорить с музыкантом о том, что электронная музыка - это сфера тотальной графомании, что она поощряет графоманию и живет графоманской энергией, у меня смелости не хватает. Да и что об этом говорить?
