За окном туалета, на котором я сидел, кричали чайки, которых я слышал впервые в жизни. В Москве чаек нет, а если и есть, то их давно съели. Впрочем, я не сразу придал этому факту значение. Поднялся с горшка - смыл - горшок ответил непривычно резко - и вышел к умывальнику, где привел себя в надлежащий вид. Отметил - и опять не придал значения - что одет я в белую униформу хорошего пошива, на плечах - неприличного размера погоны, а под рукой была зажата фуражка…
Я вышел, почесал под носом, и вознамерился плюнуть на этот выход из дома до магазина и просто пойти сыграть еще часик… скажем, в танчики… на чем-нибудь хорошем, скажем, Лоше...
И только тут до меня - Семён Голубцова - дошло, что я вовсе и не дома. Что вокруг - какое-то официальное учреждение. Что все вокруг - в униформах и фуражках…
Жопа. - недоуменно сказал я, и стал глазеть по сторонам, не способный найти ни одного подходящего слова кроме всякой ругани. Что? Где? Как? Почему?
Я хотел было спросить одного из проходящих мимо, но тут вклинился инстинкт обитателя отцовского подвала, и я сказал что-то вроде “брбрбр” и немедленно отпрянул.